Потомственный сумасшедший.
Судьба одинокой тарелки с голубой каёмкой.
Я услышала стук.… Затем пронзительный свист… Щекотку. … Снова стук, свист, похоже, то была полировочная машина. А может, и нет.… Не знаю, тогда я еще плохо соображала и не сильно задумывалась о происходящем. Моей целью было увидеть свет… Нет, всё было не так! Я помню, как мной одолевал страх, страх перед чем-то невиданным, неузнанным, но неизбежным.
Меня куда-то повезли. Я чётко помню дуновение ветра и лёгкую встряску при подскакивании на горбиках пола, по которому меня везли. Вокруг я не видела ничего, потому что боялась посмотреть и увидеть что-то плохое, что-то, что испортило бы мое ощущение благодати и совершенства. Наконец движение прекратилось, и наступила тешена. Когда ты ничего не слышишь, хоть на секунду, на мгновение, мир оказывается в твоих руках, он подвластен тебе, как будто ты властелин, управляющий всем живым…
Но эта «повелевающая тешена» длилась совсем не долго и уже через несколько секунд чьи- то холодные руки, небрежно сунули меня в темный ящик. Там было темно, совсем темно, не единого проблеска света. Снова движение, более мягкое, но такое же сонное, как и предыдущее. Я уснула, хоть бы еще, когда ни будь проснуться…
Проснулась я не скоро, хотя не знаю, сколько времени прошло с той минуты, как меня и еще тысячу таких же, как я погрузили в грузовик и повезли … я даже не знаю, куда нас отправили, вернее, не знала. Во всяком случае, там было довольно уютно и светло: большие окна, через которые можно было лицезреть жизнь на улице, розово-голубые тона, в которые было окрашено все помещение, а так же множество полок с такими как я. Как позже оказалось, это был небольшой магазинчик с разными бытовыми товарами, принадлежавший пожилой даме, имени её сейчас не припомню, но это была очень добрая женщина. Она внимательно относилась к покупателям и также бережно к товару, что продавала.
Я не долго простояла в центре прилавка. Спросу не было, и поэтому хозяйка сместила меня в самый левый конец полки. Я оказалась одна, в стороне от всех остальных. Тогда впервые я почувствовала себя одинокой, грусть и пустота воцарились во мне, желание света на секунду исчезло. Если бы я могла плакать, я бы заплакала, зарыдала, в надежде, что кто-то придёт и приласкает меня, но никто бы не пришел, ведь я одна, ведь я одинока, я не умею плакать…
Уже месяц, а может, и больше я грустила, тихо стоя в самом углу прилавка. Иногда с меня сметали пыль и я могла снова вздохнуть и подумать о счастливом будущем, а иногда немного отодвигали в сторону, освобождая, таким образом, место для других – более красивых и дорогих; в эти минуты я чувствовала себя униженной, я знаю, если бы они могли смеяться, они бы засмеялись.
Магазин не переставали посещать покупатели, правда теперь я их хуже видела, а они вообще не замечали меня, мирно спящую в уголке. Что происходит за пределами магазина, я не знала, потому, что большие окна теперь преграждались для меня широколистым растением с дурманящим запахом. Я знала скоро придет мой конец, возможно, я окажусь на каком-то старом заводе или на свалке или еще где ни будь. Так обычно случалось со всеми, я знаю, мне рассказывали. Рано или поздно все равно приходит твой конец, но так хочется его оттянуть…Пускай, мне было уже всё равно, лучик надежды в моей одинокой душе догорал.
Однажды в самый разгар рабочего дня зазвонил колокольчик, оповещающий о приходе новых посетителей. Так и оказалось. Из своего угла мне удалось разглядеть двух молодых людей. Девушка и парень, вошедшие в магазин, мило держались за руки и изредка посылали друг другу влюбленные взгляды.
Их разговора я естественно не слышала, но, как и все остальные, они долго разговаривали с продавщицей. А она то и дело показывала на очередного, по моему мнению, "счастливчика", наверняка расхваливая его со всех сторон. В ожидании чуда я пристально следила за движением её руки и вот, наконец, её слегка полноватый палец показал на меня. Все мое яство задрожало, где-то раздалась символическая барабанная дробь, и эта самая рука продавщицы потянулась в мою сторону. Конечно же, этому движению передавало согласие молодых людей, но я настолько была одурманена счастьем, что даже не заметила этого.
Не заметила я и того, как снова оказалась завернутой в коробке. На сей раз, я не спала, просто не могла заснуть – интерес и любопытство было намного сильнее меня. Ведь это было то чувство, когда ждешь чего-то, казалось бы, целую вечность, всю свою жизнь – и когда получаешь это, боишься потерять, волнуешься, не можешь в это поверить. Возможно, сейчас это покажется абсурдным, но тогда это было целью все моей жизни.
Открылся шкаф, и меня поставили в отдельную ячейку. Я не была здесь первой и не имела такого опыта, как остальные мои сожители этого шкафа. Все что я знала – были розовые стены магазинчика и люди неоднократно посещавшие его. Но сейчас все было по-другому, сейчас я была дома.
На протяжении нескольких лет я чувствовала запах приятной еды и прохладу чистой воды, дававшей мне снова с легкостью вздохнуть. Иногда я чихала от чистящего средства и еле выдерживала надоедливое шкрябанье. Но ничто не могло заставить меня отказаться от этой жизнь. Ни что…, до одного дня.
Однажды мой сон перебили громкие неприятные звуки. И это были совсем не сплетни моих соседок – старушек. Это ругались хозяева. Все, внутри шкафа заволновались. Спор людей длился довольно долго. Парочка мох сожителей задрожала, ожидая смертельного приговора. Какого приговора, и что вообще они имеют в виду - я тогда не знала, но вот дверца шкафа отворилась, и я поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Несколько штук, и меня в том числе, изъяли с насиженного места. И вот послышался ужасающий визг, удар, а треск. Нас стало на одну меньше. А потом еще и еще, а потом пришла моя очередь. Сначала её рука и я в месте с ней, оказались на высоте, это был замах. Она замахнулась и резко швырнула меня на пол. Это была плитка. Визга я не слышала, поскольку молчала, но удар и сильную боль я почувствовала четко и ясно. Все происходило в каком-то замедленном режиме. Я лежала на полу, вернее только сейчас я поняла, что лежала уже не я. Кругом валялись осколки – мои или моих бывших соседей, это было не важно, ведь больше я никогда их не увижу, не увижу стен, зеленых листьев, не увижу людей, не почувствую больше ничего и никого. " Неужели это и есть моя судьба, судьба одинокой тарелки с голубой каемкой?"
2006г.
